Вадим Россик - Блеск тела
– Так или иначе, бриллиант теперь у меня, – сладострастно шепнул Большой Плохой Парень. – Будем открывать аукцион или есть еще возражения?
Затем великан напустил на себя такой грозный вид, что спорить дальше никому не захотелось. Да и жадность перевешивала. Один за другим гости неохотно кивнули. Тогда по знаку Фруткова, официанты расторопно убрали посуду и исчезли. Труша и Важик втащили покойника в кабинет. За отсутствием специально предназначенного для него места, пришлось положить мертвое тело на стол.
– Итак, начнем наши игры? – нежно прошелестел Большой Плохой Парень, когда с покойником разобрались.
– А не логичнее было бы сначала извлечь «Сверкающий Могадишо»? – заметил Человек с Вертикали. – Все остальное нам не нужно.
– Поддерживаю предыдущего оратора! – громогласно оповестил Пограничник. Сказалась привычка, усвоенная в молодости на партсобраниях.
Нефертётя и Фрутков машинально подняли руки.
– Единогласно! – удовлетворенно огласил результаты стихийного голосования Человек с Вертикали.
Пожав плечами, Большой Плохой Парень взял у Труши длинный клинок и подошел к столу.
– Тогда мне понадобится несколько минут, – самоуверенно заявил гигант, примериваясь к трупу. – Особо нервных, детей до тридцати лет и беременных женщин прошу не смотреть. Будем искать!
Несмотря на предупреждение, все не сводили горящих нетерпением глаз с покойника в футболке «Иисус любит тебя, но как друга». В этот момент они напоминали голодных волков, клацающих клыками в ожидании прыжка вожака стаи на добычу.
Большой Плохой Парень одним точным ударом раскроил живот мертвеца вместе с футболкой.
– Ух, ты! – подпрыгнула на своем месте Нефертётя. Она с кровожадным восторгом разглядывала великана, роющегося во внутренностях покойника.
Фруткову остро захотелось нахлестать Нефертётю по противным ушам, но вместо этого он приложил руку к собственному уху.
– Что это за треск? Вы ничего не слышите, товарищ генерал? – опрометчиво спросил он Пограничника.
– Наверное, это у тебя харя трескается, дрыщ! – победно затрубил тот в своей неповторимой хамской манере, тряся пудами жира.
– Ах-ха-ха-ха! – демонически проскрипела Нефертётя.
– Должен тебе сказать, что харя у тебя трескается напрасно, хуторянин, – продолжал Пограничник, не отрывая алчного взгляда от жуткой сцены у стола. – Теперь я не дам тебе даже каплю пота со своего лба. Вышел ты у меня из доверия. Может, только зимой немного снега продам.
– А кстати, случайно никому не нужна статуя огромной художественной ценности? – обернулся к публике Большой Плохой Парень. – Русский медведь, разрывающий пасть «Писающему мальчику». Статуя создана к будущему триумфу нашей сборной по футболу над Бельгией. Бронза. С гарантией. На медведя три года. На «Писающего мальчика» пять лет. Все по-пацански.
– Не заговаривайте нам зубы, – недовольно произнес Человек с Вертикали. – Как долго вы еще собираетесь возиться с этой биомассой? Где бриллиант?
Атмосфера накалилась. Присутствующие с едва сдерживаемым вожделением следили за действиями гиганта, обмениваясь злыми взглядами. Их терпение стремительно выгорало. Наконец, Большой Плохой Парень отступил на шаг от стола и растеряно прошептал:
– Похоже на то, что в этом красавце ничего нет!
– Как нет?! – подскочил к великану Фрутков. – В желудке смотрел?
– А у него и желудка нет! – сумел повысить голос Большой Плохой Парень. – У него там черт-те что и сбоку бантик, а не желудок!
– Дай нож, я сам посмотрю! – вцепился в клинок великана Фрутков. Потеряв самоуверенность, Большой Плохой Парень отпустил нож и принялся наблюдать, как Фрутков лихорадочно режет бледную кожу покойника. Остальные, с ненавистью отталкивая друг друга, сгрудились вокруг.
– Да тут одна труха! А это что такое? – с недоумением произнес Фрутков, вытаскивая из мертвого тела трясущимися от волнения руками непонятный предмет. Олигарх выставил на всеобщее обозрение небольшой пакет из вощеной бумаги. Из пакета доносилось тихое потрескивание. К странной находке скотчем был приклеен бумажный квадратик, на котором от руки было написано: «Сдохни, упырь!»
– Кажется, я все понял! Вот ведь сучка! – испуганно вскрикнул гигант, но поделиться с другими своей догадкой не успел. Самодельный взрыватель, настроенный на трехсекундное замедление, сработал. Пакет, наполненный взрывчаткой, состряпанной из набора «Юный химик», вдребезги разнес роскошный кабинет главы компании «Фрутойл».
8. Тело в дело (ретроспектива)
Многие годы подряд они приходили сюда каждый понедельник и каждую пятницу ровно в десять часов утра. Зимой и летом, весной и осенью. Им не могли помешать ни стужа, ни зной, ни снегопад, ни дождь, ни даже дым от торфяных пожаров. Они – это профессор Всеятский, старший научный сотрудник Глистюк, младший научный сотрудник Конюхович. Так называемая «Мавзолейная группа», сформированная из трёх скромных ученых, которым правительство доверило выполнять уникальное задание – десятилетиями обеспечивать сохранность тела великого человека. Это знаменитое имя знает каждый землянин, поэтому нет необходимости его называть.
По раз и навсегда заведенному порядку профессор Всеятский с помощниками дважды в неделю проверял состояние останков государственного значения, привычно выполнял необходимые процедуры, а в остальные дни доступ к харизматичному телу был открыт для трудящихся. Так продолжалось довольно долго. Вплоть до сегодняшнего утра. На этот раз все произошло по-другому. Несмотря на то, что «Мавзолейная группа» вышла на работу, в календаре значилась суббота.
Высокое начальство, не забывающее никогда и ничего, однажды решило укрепить грунт под Мавзолеем. Здание закрыли на ремонт. Полгода строители заливали вместо свай специальный затвердевающий состав. На время ремонта знаменитого покойника оставили в Мавзолее, поэтому график работы ученых не изменился. Они продолжали приходить два раза в неделю для исполнения своих обязанностей. И вот в прошлую пятницу ремонт успешно завершился. Строителей отправили на другие объекты, а территорию вокруг пантеона спешно привели в идеальный порядок. На воскресенье было назначено торжественное открытие обновленного Мавзолея. В важном событии решили принять участие многие известные политики (негласно!), крупные чиновники (не для прессы!), популярные артисты (пиар!) и просто зеваки (они всегда там, где людно или что-то раздают), поэтому профессор Всеятский получил с самого верха строжайший приказ обеспечить участие тела вождя в мероприятии. «Под личную ответственность! И чтобы все прошло на высшем уровне! Иначе!..»
Хотя дорогие народу останки уже были в пятницу тщательно проверены, получив такое грозное предписание, Всеятский решил подстраховаться и в субботу осмотреть их еще раз. А тут еще, как назло, ночью в Мавзолее произошло короткое замыкание. Разумеется, все быстро исправили, но необходимо было убедиться, что тело не пострадало. Хмурые ученые, недовольные кражей одного выходного дня, встретились перед Мавзолеем без пяти десять. При себе каждый имел портфель со всем необходимым для ремонта поврежденной плоти. Они обогнули мрачный прямоугольник, облицованный черным мрамором, лабрадоритом, порфиром, гранитом и смальтой, спустились по неприметной боковой лестнице вниз и оказались внутри пантеона. Поздоровавшись с бдительной охраной, «Мавзолейная группа» прошла в траурный зал.
В прохладном (постоянные плюс шестнадцать градусов) траурном зале царила тьма. Лишь центр культового места был освещен неярким призрачным светом. В лучах этого потустороннего света возвышался саркофаг, в котором за пуленепробиваемым стеклом покоилось всемирно известное тело.
Младший научный сотрудник Конюхович первым подошел к саркофагу; скользнул равнодушным взглядом по неподвижному покойнику. Вдруг глаза Конюховича изумленно округлились и, резко обернувшись к остальным, он крикнул:
– Профессор, здесь что-то не так!
Старший товарищ Конюховича Глистюк подоспел к саркофагу раньше пожилого профессора. Глистюк поправил очки и впился близорукими глазами в незнакомое лицо знакомого трупа.
– Профессор! Это не он!
Всеятский, наконец, присоединился к коллегам.
– Что вы имеете в виду, друзья?
Впрочем, он мог бы и не спрашивать. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что на месте великого гения лежит какой-то самозванец. Лысоватый тип с короткой бородкой и усами. Радовало только то, что пришелец был одет в приличный костюм. Ученые в полной растерянности замерли перед саркофагом. Профессор схватился за сердце. Глистюк проворно достал из кармана упаковку валидола. Одну таблетку сунул Всеятскому, вторую – себе под язык.
